Цитадель

Он отвел его в тренировочный зал. Крысы едва успели домыть полы, и теперь лед сверкал ярко, но чувствовалось, что сюда давно уже никто не заходил. Как-то сумрачно и неаккуратно нависали стены над залом.
И освещение было тусклое. На стенах виднелись выбоины, трещины и сколы.
Здесь явно проводились бои, и не факт, что только тренировочные.
- Твой противник, - сказал он и кивнул Чешу на выбравшуюся в середину зала крысу, одетую в потрепанный доспех, и с коротеньким острым мечом в лапке.

Идя за Вражиной, Чеш любовался его спиной. Такая прямая, такая гордая осанка, а эти плечи, а эта шея..."Так, какого хрена?"- вяло возмутился внутренний голос, но тут же заткнулся, давая волю какому-то другому чувству.
А если бы прижаться к его широкой могучей груди... Очень хотелось попробовать. Жить, впрочем, тоже хотелось.
А потому отставив суицидальные идеи, сказка повернулся к крысе.
"Как он обо мне заботится, боится, что сильный противник меня покалечит" - вновь затопили мысли розовые сопли-слюни. Это начинало пугать.

Чеш сосредочился. Посмотрел на Вражину. Снова сосредоточился. Но не на том.

Отвесив себе звонкую оплеуху, маг поднял руку и сухо щёлкнул пальцами, надеясь произвести впечатление на Учителя.

В крысу полетели излюбленные Иглы.

Крыса отпрыгнула. Иглы звякнули о ледяной пол.
- Логика, - сказал он. - В каждом бою должна быть логика. Ты вчера пользовался обморожением. Ты видел, как вчера остановился Лек по моему приказу? Это было оно же. Если пользоваться им, не нанося вреда, то противник просто не сможет двинуться с места.
Крыса храбро поправила шапочку, кинулась вперед и ткнула Чеша кончиком меча в ногу.

Голос Учителя отдавался в голове. С глупой улыбкой сказка кивал, наслаждаясь звучанием. Сейчас он был готов согласиться со всем. "Да-да, видел...да-да, обморожение...да-да, пользоваться...".
Из мечтательного состояния его вывел укол в ногу. Сдавленно ругнувшись, Чеш отскочил назад.

Так,стоп? Неужели Учитель сердится? О, горе мне, ущербному!

Из-за какой-то дурацкой мешанины в голове сказка не совсем адекватно реагировал на Вражину. "Неужели из-за удара этого щенка?". Затоптав зародыши паники, Чеш попытался сосредоточиться.
Не причинять вреда, не причинять...

... и крыса замерла маленькой ледяной статуей имени себя самой. "Ну же, похвали меня, Учитель!" - вновь стало нашёптывать что-то в подсознании. Сейчас он меня приобнимет, погладит по голове, ласково перебирая спутанные пряди волос... От представившейся картины по спине пробежало стадо мурашек, и Чеш нервно хохотнул. Всё-таки голова - это слабое место.

- Неплохо, - сказал он. - Теперь ее можно либо ранить, либо разбить на куски ледяной стрелой. И она так и не двинется с места.

Если Обморожение лишает противника права на бросок кубика, то не наносит урона.

Он повернул голову и молча изучил Чеша спящим сознанием:

- У тебя хорошее настроение?

Стараясь не смотреть на Учителя, ибо чревато мыслями всякими, Чеш прищёлкнул пальцами, выпуская иглу. С мелодичным звоном крыса рассыпалась в мелкую крошку.

От голоса Вражины по хребту пробежал холодок. Голос сказки прозвучал как-то странно:
- Конечно...учитель (с трудом удержал болтливый язык от того, чтобы ляпнуть какую-нибудь глупость). Такой шанс научиться у мастера ("Побыть с Вами наедине, слышать Вас, видеть Вас, а может быть даже и потрогать Вас!" - вопило сознание). Мы можем продолжать?

- Да, - с некоторой странной ноткой в голосе ответил он, явно не ожидая, что тренировочная зала так переменит Чеша.
"Надо его постоянно тут держать", - подумал он, вспоминая, как приятно являться не только Вражиной и Вечным Злом, но и Учителем.

Он повел рукой в сторону разбитой на кусочки крысы, и та собралась обратно в немного помятый, но вполне живой мохнатый шарик с тем же мечом в лапке.

- А если не убивать? - задумчиво спросил он и кивнул на крысу.

Голос Учителя изменился. Чеш чем-то ему угодил, пусть сказка и не понимал, как это вообще возможно. Подавив очередной приступ неконтролируемой нежности, маг задумался.
Не убивать?
Крыса стояла напротив, такая милая со своим мечиком в руке. Действительно, убивать жалко.
Под тяжёлым взглядом архимага комочек снова замер.
- Тогда можно причинить боль? - сказка присел рядом с подопытным, поднимая пытливый взгляд на Учителя. Едва ощутимое прикосновение пальцев к дрожащему комку.

Ледяной ожог - дезориентирующая короткая боль.

- Или я неправильно тебя понял, Учитель? - лучше смотреть в пол.

Крыса дернулась, пискнула и заметалась.
Она носилась довольно-таки бестолково, но все-таки при этом размахивала мечом, и в очередном кульбите жахнула лезвием клинка по ноге Чеша, распоров ему штанину и довольно глубоко распахав и кожу.

Он щелкнул пальцами, и тяжело дышащая крыса оказалась у него на руках, все еще дрожа.

- Балбес, - коротко сказал он. - Ковровые бомбардировки - не профиль архимага. Твое дело - как можно быстрее обезоружить противника. И для этого метят в лапку. То есть, в руку. Или в щупальце. Смотря с кем ты дерешься.

Шипя ругательства сквозь зубы, Чеш зажал рану на ноге. Он не может порадовать Учителя. Действительно, балбес. "Он даже не смотрит на меня". Жалость к самому себе на мгновение захлестнула сказку. "Бедный я маленький несчастный. А он не приголубит, не пожалеет", - надрывалось посторонее чувство. "Твоя лирическая минутка закончилась?" - скептически уточнил внутренний голос из тёмного уголка.
С жалостью отметив, что сходит с ума, Чеш выпрямился.
- Ещё раз, - уверенно сказал он, не глядя на Учителя. - А ещё я хотел спросить, мы разве не будем учиться защите?

- Твое дело - не защищаться, а нападать. И не давать себя бить. Но впрочем... - он задумался. - Мертвый проснется, если захочет, тебя в защите поднатаскает. Скоро мы получим Жреца?
Во снах его в это время кружились смутные образы, которые фактически излучал Чеш. Всплывали какие-то умиленные держания за ручку, нежные взгляды и апогеем: старательно подставленные для поцелуя губы.
Пока он соображал, с какого все это вдруг льется, крыса сидела на руках и умиротворенно храпела.
- Ты точно в порядке? - на всякий случай уточнил он у Чеша.

- Я понял, Учитель, - буркнул Чеш, отворачиваясь и подозрительно краснея. (видать, мысль о поцелуе была слишком уж по душе сказке).
Его пугало то, что уже второй раз Вражина спрашивает его о самочувствии. Похоже, контролировать своё безумие становится всё сложнее. Возникало желание побиться головой о ледяной пол. Но это лишь усугубило бы положение.
- Я постараюсь привести жреца как можно быстрее. Но скорее всего мальчишка уже предупредил всех. Он ведь слышал, - Чеш старательно возюкал сапогом по следу крови на полу. - И тогда меня убьют. А ты даже и не всплакнёшь! - с каким-то патетическим надрывом закончил он.

Сказка мучительно размышлял, бороться с безумием или присоединиться к нему?

- Всплакнуть - не большая цена за Жреца, - поразмыслив, сказал он. - Это сделка? Хорошо. Отправляйся за Жрецом, а если тебя убьют, я всплакну. А Лек - твоя личная проблема от начала и до конца, Чеш.

- А вот не уйду, - Чеш сел на пол, показательно скрестив руки на груди. Он тут страдает как...сильно страдает, в общем. А Учитель...Сказка гордо вздёрнул подбородок.

Он поднялся. Отпустил крысу с колен.
Наклонился над Чешем и поднял его на руки.
Совершенно уверенно поднял, будто уже не раз касался сказки.
Ему даже зрение не понадобилось. Он и во сне прекрасно осознавал все, что происходит.
Чеша он уложил на своей руке поудобнее так, чтобы у того не путались волосы.

Чеш вздрогнул от прикосновения ледяных рук.
То, чего больше всего хотелось. То, чего больше всего боялся. То, чего никак не ожидал.

Нерешительное прикосновение тёплых пальцев к холодной щеке. Дышать почему-то стало тяжело.

Та часть сознания, что отвечала за безумие, ликовала, советуя какие-то непотребства.
Вторая часть, спрятавшаяся в тёмном уголке, злорадно нашёптывала: "Вот сейчас тебе свернут шею".

"Да будь что будет", -решил сказка, закрывая глаза.

Он очень аккуратно и осторожно пронес Чеша к глухой, на первый взгляд, стене.
Но по легкому движению стена раскрылась, показав пики гор и дальний свет портала в ледяном обрамлении рам.
Несколько секунд он смотрел вниз, раздумывая. Теплые пальцы и тепло живого тела - практически прямой сигнал к побудке.
Потом он аккуратно перенес Чеша за подоконник и вывалил в пропасть.
Напоследок крикнул:
- Мост! Подхвати его там живым! Он идет за Жрецом!
И снова закрыл ставни.

Внутренний голос надрывался в издевательском хохоте.
Приземление на мост было не столько болезненным, сколько унизительным.
Определившись с тем, на каком свете находится, Чеш направился к порталу.

В отдаленном помещении цитадели, обычно темном и тихом, сейчас было неспокойно. Огромные снежные сугробы, десятилетиями лежавшие недвижимо, вдруг как будто взорвались изнутри. Снежные комья полетели во все стороны, сшибаясь друг с другом и со стенами, падая на пол, рассыпаясь сотнями снежинок. Но и потом они не успокаивались, вновь взлетая вверх, собираясь в белые вихри, беззаботно гуляющие по кругу. Но хаос был только кажущимся. Весь взбеленившийся снег, стоило только ему приблизиться к недвижимой фигуре в центре зала, как будто выдыхался, терял свой задор, бессильно падая вниз. Пара минут, и вот уже на месте трупа лежит огромный сугроб. Недовольно поерзав, белая масса с тихим шуршанием уплотнилась, уменьшив свой объем вдвое, потом еще раз. И вот на постаменте лежит вполне себе обычный снеговик, только без угольков глаз и без обязательной морковки.

Подснежыч лежал и думал о том, что сейчас он своим постыдной беспомощностью, возможно, нарушает какое-нибудь из правил поведения настоящего воина, возможно, даже несколько правил. Минимум три, решил Подснежыч. Подумать даже страшно, возможно, прямо сейчас в трех шагах от него стоит противник, жаждущий дуэли, а он не может даже представиться как следует, не говоря уже о церемониальном поклоне.
От стыда в голове сами собой стали складываться строчки печального стиха, и вот он был готов уже огласить их вслух, или скорее, пробурчать про себя, так как рта у него еще не было, как ему в голову пришла мысль, что это должен быть веселый стих. В конце концов, сейчас намного лучше чем недавно. Когда он был в состоянии хоть и почитаемым воинами, но все же довольно неудобном, то бишь в состоянии трупа.
Я такая неоднозначная личность, решил про себя Подснежыч, духовные метания - удел всех поэтов.
Ух, надеюсь кто-нибудь догадается приделать мне глаза и рот, к тому же, безусловно уже не совсем мертвый снеговик, не чувствовал себя полноценно живым.

Он пришел в морг как раз вовремя.
Агат сделал свое дело и уже принялся восстанавливать прежнюю форму Мертвого.
Теперь Мертвый даже был слегка на себя похож.

Он вынул из кармана морковку, подышал на нее и прилепил туда, где, по его мнению, должен был быть нос.

- Скоро сюда прибудет жрец, - сказал он, - И ты снова будешь радовать меня своими стихами. И делать новогодние украшения из голов. Ждем.

И он сел рядом с Мертвым, который стал подозрительно смахивать на снеговика.

***
Гром-птица - одно из тех существ, которые совершенно его не боялись.
Потому она ворвалась в Цитадель, роняя золотые перья, от которых лед начинал таять.
Влетела в залу и села ему на плечо.
- Письмо? - спросил он.
Сонно и осторожно спросил, потому что теоретически знал, что птицы эти носят письма, но прежде никогда их не получал.
Письмо он взял и накрыл ладонью.
Читал во сне, внутри себя, внутри своего сознания.
Долго читал. И наверное, даже перечитывал.

Снег на Мосту скрипел под сапогами. Чешу казалось, будто он тоже приветствует его.
"Интересно, а Учитель меня похвалит?".

С каждым шагом, приближающим сказку к Цитадели, безумие только укрепляло свои позиции, рисуя совсем невероятные способы...похвалы.

Ему было слышно почти все. Слух обострился. И шаги на мосту, и скрип снега.
Самое время бы отправиться в морг, чтобы приделать Мертвому глаза из принесенных крысами угольков, но он ощущал, что что-то не так.
Что-то не завершено.

Чеш замедлил шаг. Казалось, что-то изменилось. Их не встречали. Сказка с шумом втянул в себя воздух, заметно нервничая.

У лифта Чеш задумался: куда? Встав на платформу, маг хлопнул в ладоши. Умное устройство само всё прекрасно знает.

Сумерка начинала немного нервничать. Она совершенно не представляла, какой приём ожидает их - точнее, Чеша, который вместо одного жреца приволок её и лекаря.
На всякий случай Шадо решила, что стоит держаться поближе к архимагу - в конце концов, только заблудиться тут ещё не хватало.